Хорал [litres] - Кент Харуф

Мэгги представила их.

– Гарольд и Рэймонд Макфероны, – сказала она, – это Виктория Рубидо. Виктория, это Гарольд. А это Рэймонд.

Братья шагнули вперед один за другим, как в водевильной постановке, и, не глядя девушке в лицо, оба пожали ей руку, каждый по очереди, быстро и крепко сжав ее и отпустив, ощутив, как она мала, мягка и податлива в их больших мозолистых ладонях, – после чего отступили. Затем они посмотрели на нее. Они стояли молча возле Мэгги Джонс, одетой в зимнее пальто и синие джинсы, разглядывали длинные черные волосы и черные глаза девушки, ее красную сумочку на плече, темное пальто. Но они не могли разглядеть, беременна она или нет, – она казалась такой юной и хрупкой.

– Что ж, – сказал Гарольд. – Думаю, вам лучше войти в дом. Тут зябко.

Братья пропустили девушку на кухню первой. Следом вошла Мэгги, потом они. Внутри сразу стало понятно, что братья Макфероны постарались. В раковине не оставалось посуды, на стульях не лежали масляные тряпки и детали, как вчера, стол был отдраен дочиста, а пол подметен так тщательно, будто потрудилась какая-то иммигрантка.

– Это кухня, – объявил Гарольд, – перед вами. Там раковина. Рядом с ней газовая плита.

Он замолчал. Огляделся.

– Думаю, это более-менее всем ясно. Не нужно мне это вам рассказывать. Есть еще столовая и гостиная.

Они прошли дальше в дом, в две комнаты побольше – на пол там падали квадраты дневного света: много лет назад потрескавшиеся коричневые жалюзи закрепили над окнами, да так и оставили, и обе комнаты были залиты солнцем, словно классы в сельской школе или зал ожидания на маленькой железнодорожной станции. В первой, в столовой, под люстрой стоял старый квадратный стол из грецкого ореха на массивном основании, с четырьмя деревянными стульями с каждой стороны. Стол был только недавно расчищен, и выцветшие на солнце очертания книг и журналов все еще угадывались на столешнице. Дальше, в следующей комнате, стояли два потертых мягких клетчатых кресла, похожие на крупных прирученных зверей, устроившихся перед телевизором; строго между ними стоял торшер, и стопки газет и журналов «Ферма» лежали на линолеуме возле их передних ножек. Девушка крутилась и разглядывала это все.

– Полагаю, вам любопытно, где ваша спальня, – сказал Гарольд.

Он указал на комнатку сбоку от столовой. Они вошли. Почти все пространство занимала старая мягкая двуспальная кровать, застеленная древним лоскутным одеялом, а напротив нее стоял тяжелый комод красного дерева. Девушка подошла к изножью кровати, открыла шкаф. Внутри стояли пыльные картонные коробки, на серебристой штанге висела темная одежда, мужская и женская, – такая старая, что черный стал почти бордовым.

– Все это их, – сказал Гарольд. – Они спали здесь, в этой комнате.

– Ваши мама с папой? – спросила Мэгги.

– После их смерти, – проговорил он, – полагаю, мы привыкли думать об этой комнате как о кладовке.

Он взглянул на девушку.

– Конечно, вы можете перемещать тут все, как захотите.

– Спасибо, – сказала девушка.

– Мы не заходим сюда, – добавил Рэймонд. – Эта комната только ваша. Наши спальни наверху.

– О, – произнесла она.

– Да, – откликнулся он.

– Что ж, – продолжил Гарольд. – А сюда можно прогуляться.

Девушка повернулась и вопросительно посмотрела на него.

– Дверь прямо рядом с вами. Удобно.

Девушка, похоже, все еще не понимала. Она обернулась к Мэгги Джонс.

– Не смотри на меня, – сказала Мэгги. – Я не знаю, о чем он.

– Что? – спросил Гарольд. – Черт возьми. Вы же знаете. Удобства. Заветная комнатка. А вы как ее называете?

– Так сойдет, – сказала Мэгги.

– Наша мама всегда говорила «выйти прогуляться».

– Правда?

– Она так всегда говорила, – подтвердил он. Почесал затылок. – Что ж, черт возьми, Мэгги, я просто пытаюсь быть вежливым. Хочу начать все правильно. Не хочу отпугнуть ее сходу.

Мэгги потрепала его по гладко выбритой щеке.

– Ты отлично справляешься, – подбодрила его она. – Продолжай.

Они вышли из спальни. Пока остальные ждали в столовой, девушка вошла в ванную. Еще одна комнатка с раковиной, унитазом и эмалированной ванной с красным шлангом, свернутым под краном и заканчивавшимся насадкой для душа. На полках над раковиной стояли разные начатые баночки с мазями, кремами, бальзам для рук «Корнхаскерс», тюбики с гелями от боли в спине и мышцах, а еще зубной порошок, клей для зубных протезов и принадлежности для бритья, а на одной из сушилок рядом с ванной, помимо двух старых полотенец, висело одно свежее, новое розовое полотенце, на котором еще болтался ценник из магазина. Девушка вышла из комнаты.

– Мне сходить за чемоданом? – спросила она.

– Думаю, это хорошая мысль, – ответила Мэгги Джонс.

– Вам помочь? – предложил Рэймонд.

– Нет, спасибо. Думаю, я справлюсь, – сказала девушка и вышла к машине через кухонную дверь.

Когда она ушла, Гарольд сказал:

– Она ведь не слишком-то большая? Нет, она такая кроха. Даже не видно, что она носит ребенка, насколько я могу судить.

– Пока незаметно, – ответила Мэгги. – Некоторая одежда уже становится ей мала. Вы увидите, когда она снимет пальто.

– Она боится нас? – спросил Рэймонд. – Она неразговорчива.

– А ты как думаешь? – спросила Мэгги Джонс.

Рэймонд посмотрел в окно в сторону машины, где девушка вынимала из багажника свои вещи.

– Ей не стоит нас бояться, – сказал он. – Мы ее не тронем. Мы ни за что на свете не причиним ей боль.

– Я это знаю, – ответила Мэгги. – Но она пока – нет. Вам придется дать ей время.

Девушка вернулась в дом с фибровым чемоданом и пакетом для мусора. Внесла пожитки в спальню. Братья с Мэгги слышали, как она ходит в комнате по деревянному полу, перемещает вещи; затем она вернулась.

– Боюсь, это тяжелое испытание для вас, – обратился Рэймонд к девушке. Он смотрел мимо нее в какое-то нездешнее пространство. – Но нам хотелось бы надеяться… Я пытаюсь сказать, что мы с Гарольдом надеемся, что вы будете чувствовать себя здесь как дома. Со временем, я имею в виду. Не сразу, конечно.

Она взглянула на него, потом на его брата.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Спасибо, что позволили мне пожить здесь с вами.

– Что ж, на здоровье, – ответил Рэймонд. – От всего сердца.

Они стояли, неловко изучая пол.

– Что ж, отлично, – сказала Мэгги. – Полагаю, я выполнила свою роль. Так что, пожалуй, поеду домой и позволю вам троим познакомиться.

Девушка выглядела напуганной. На лицах братьев Макферонов тоже появилось выражение паники.

– Вам уже нужно уезжать? – спросила девушка.

– Думаю, да, – ответила Мэгги. – Пожалуй, так будет лучше. Пора.

– Мы ждали, что ты останешься на ужин, – сказал Гарольд. – Не хочешь с нами поужинать?

– В другой раз, – пообещала она. – Я вернусь.

Она покинула дом, а братья Макфероны с девушкой вышли ее проводить